Ретроинтервью к 25-летию ИА «Город_24». Александр Глот: «Губернатор находит время для тех, кто пишет правду. Правильно»
1 июня 2025 года региональному информационному агентству «Город_24» исполнится ровно 25 лет. За четверть века в архивах скопилось много разных материалов — в том числе тех, которыми хочется поделиться. Внутренний пастор разделил их на четыре больших группы: история агентства, люди агентства, теория новостей и памятные материалы. Републикуемое ниже интервью появилось в конце ноября 2002 года в первом самостоятельном медиа-проекте агентства «Брянские дни». Читаешь и ловишь себя на мысли – как будто и не прошло 23 лет (23 лет, Карл! Большей части упоминаемых персонажей нет в живых!), настолько некоторые реплики из «лодкинской» поры органично звучат в «богомазовскую» эпоху.
Показателен диалог после публикации между автором этого интервью Людмилой Климовой (ныне — замредактора городской еженедельной газеты «Наш Соликамск» в Пермском крае) и предшественником г-на Глота на его посту Сергеем Антошиным (г-н Антошин посадил в свой кабинет своего протеже): «Зачем ты это написала?!» — «А зачем он это сказал?»
Сергей Ястржембский однажды сказал о своей работе пресс-секретаря президента страны (когда он им работал): «Я должен правильно озвучивать мысли президента». У губернатора Юрия Лодкина пресс-секретаря нет. Зато есть начальник информационно-аналитического управления Александр Глот. Его работа заключается в том же самом. Он очень просил опубликовать его ответы на наши вопросы дословно. Что мы и делаем — до последней запятой.
Начальник информационно-правового управления администрации Брянской области Александр Глот очень долго добивался этого интервью у ИА «Город_24». Желание высказать все, что наболело в чиновничьей душе (правда, сам г-н Глот очень не любит слова «чиновник», настаивая, чтобы его называли «сотрудник обладминистрации») появилось у него сразу после интервью телекомпании «60 канал» — в июле. Но собирался он очень долго — четыре месяца.
Г-н Глот очень беспокоился о том, что мы каким-либо образом исказим его слова или прокомментируем, или же — о ужас! — что-нибудь вырежем. Поэтому взял с корреспондента ИА «Город_24» слово, что купюр не будет — в интернете появится всё. До последней запятой. Мы держим свое слово — «озвученные мысли» о брянской прессе, политиках, информационной политике обладминистрации до последней запятой, междометия и вздоха.
— Начнем с того, что в каждом телефонном разговоре Вы высказываете претензии в адрес нашего информационного агентства по поводу того, что мы пишем неправильно.
— Да. Постоянно. Дело в том, что за вашим информационным агентством, наверное, более тщательно, чем я, никто не следит. То, что вы написали, или то, что написано на ваших страницах, но чужими людьми. То есть интервью… какие-то. Начинать можно с любого момента, и везде вы пишете, дело в том, что и не отвечаете за свои слова.
— В интервью человек говорит то, что он хочет сказать… Мы не имеем права урезать каким-либо образом то, что он говорит. Даже если это не нравится нам самим.
— Ну, а если это ложь?
— Такие вещи надо доказывать в суде. Если вы считаете, что это ложь.
— Но ведь против интернета практически все суды проигрываются… Вот, например, Николай Виткевич, он говорил, что часто печатается. Получается, что он — писатель. Но … не читатель. Дело в том, что когда он говорил в своем интервью, давно еще, что в областную администрацию попадают люди по блату или родственники, и что он никогда не видел, чтобы говорили о конкурсе на вакансии, то пускай читает газеты. В газетах написано о конкурсе на начальника управления, о конкурсе на начальника отдела и о конкурсах на главных и ведущих специалистов. Это в его адрес. Такие же претензии нужно … ко всем сказать. И особенно — к Независимой общественной палате. Дело в том, что в независимой общественной палате как таковой… Правда, я не знаю, от кого она независимая, потому что все там зависимые люди… Тот же Малашенко, если он находится… офис его находится на территории птицефабрики «Снежка», значит, он — уже зависимый. Они могут его в любой момент выкинуть. Та же Комогорцева, которая называет себя борцом за химическую безопасность, но этого движения уже не существует. Та же Денисова Ольга, которую отовсюду …. Выгнали, и она осталась при своем движении. Ее никуда больше не пускают… Тот же Пономарев Андрей, который настолько потерял авторитет среди людей, что даже никуда не попал на выборах. И хотя и говорил, что никакой ответственности не несет за ЧИФ «Нива-Капитал», у меня есть все документы, что он был там и директором, и соучредителем.
— Ну, насколько я знаю, дело по ЧИФ «Нива-Капитал», по-моему, так и не закрыто…
— Нет, не закрыто.
— Ну и почему же тогда, если есть документы, почему же эти документы не предоставить суду?
— А они в милиции.
— Тогда почему это дело приостановлено?
— Приостановлено, потому что один из соучредителей — Шенфельд — находится в ФРГ, и у нас не заключен договор о выдаче. А Шерман здесь, Пономарев здесь. Они здесь, но они все на него свалили, наверное…
— А Шерман какой? Игорь? В смысле, Игорь Семенович?
— Да. «Брянское время» газета… Или Илья Малашенко. Это вообще парадокс. Представляется лидером брянского регионального движения Республиканской партии Российской Федерации, а он не лидер. Он просто член политсовета. Вот так. Лукьяненко Татьяна … Областная общественно-политическая организация «Русский дом». Она одна там. Два учредителя… соучредителя уже вышли давно из этой организации. Вот. И что касается самого «Города_24». Я имею в виду, его журналистов. Ну, если не знаете или же не подчиняетесь законодательству и законам Российской Федерации, то не надо писать (сказано очень проникновенным голосом). Например, пишете, что губернатор на выборах уже четвертый раз. Ну, планируется. Но ведь доказано судом девятого декабря 2000 года, что тогда он выбирался второй раз и сейчас он второй раз на выборах. А вы… (убедительно-упрекающе).
— Я сейчас не очень хорошо помню ситуацию… Это какой суд доказывал?
— Верховный. Верховный суд. Был подан иск в Верховный Суд, что он третий раз избирается в 2000 году, и 9 декабря, за день до выборов Верховный Суд отклонил иск. То есть, значит, он избирался второй раз. А вы пишете, уже четвертый раз. Выиграл выборы главы администрации в 93-м, 96-м и 2000-м годах. То есть, вы, получается, не выполняете указания Верховного суда? Или это клевета? Вот как это расценивать?
— Суд, насколько я помню, доказал, что один из сроков у него был прерван, и поэтому считается, что был вроде бы один?
— Да. То есть как будто… То есть 93-го года срок был прерван, он был неполный, поэтому он не считается и позволяет Юрию Евгеньевичу выбираться второй раз в 2000-м году… Понятно, да?
— И третий раз — в 2004-м соответственно?
— Опять же согласно законодательству. Ведь законы-то не мы принимали здесь. Вот если в думе законы в областной принимаются, это в какой-то степени подаются администрацией эти законы, но дума принимает. Но Государственная Дума — не мы принимаем. И если говорят, что Лодкин, оказывается, первый раз избран, то не Лодкин же виноват.
— Естественно, не Лодкин. Никто и не возражает. Но тогда, Александр Сергеевич, у нас могут быть взаимные претензии. Вы считаете, что мы нарушаем федеральное законодательство, которое не у нас в области пишется, тогда вы тоже нарушаете федеральное законодательство. Тот самый пресловутый закон о СМИ.
— В чем?
— Чем мотивирована ваша фильтрация средств массовой информации?
— Кстати…
— Чем мотивировано то, что, допустим, по вашему, я так понимаю, указанию, потому что без вас это вряд ли было бы сделано, мы перестали получать пресс-сводки областной администрации? То, что в них много ошибок, извините, это же не наша вина. Мы их исправляем. По честному. Это вина тех, кто их составляет.
— Ну, ошибки… от ошибок никто не застрахован. Ни вы, ни я, ни юристы. Орфографических или же описок … Но закон о СМИ я не нарушаю. И я отлично знаю, что согласно закону о СМИ предусматривается аккредитация при администрации области или при облдуме. Аккредитация производится согласно положения об аккредитации, которое разрабатывается администрацией области или же думой. Это положение пока у нас не разработано. Поэтому у нас нет документа, по которому мы можем аккредитовать (очень убедительным, практически менторским тоном).
— Насколько я знаю, сам Юрий Евгеньевич еще как бы не год назад говорил о том, что в кратчайшие сроки положение об аккредитации журналистов при областной администрации будет разработано.
— Но на сегодняшний день пока оно еще не разработано, поэтому нам приходится…
— То есть кратчайшие сроки растягиваются до бесконечности?
— Получается, что так (с жизнерадостным смешком). Ну, на сегодняшний день мы приглашаем по списку. И никакой фильтрации нет. Почему…
— Все дело в том, что я тоже как бы немножко знаю закон о средствах массовой информации. Там есть еще одно положение, которое не касается аккредитации.
— Это доступ к информации (с уверенным ударением на слове «доступ»).
— Именно. Если она не считается секретной, если она может быть оглашена в средствах массовой информации, ни один административный орган и ни один исполнительный орган не имеет права препятствовать в получении информации журналистом.
— Мы не препятствуем. Пожалуйста, получайте. Везде.
— Вы препятствуете в получении информации из областной администрации. Или вы отите сказать, что пресс-сводки области или пресс-конференции — это вещь секретная?
— Пресс-сводки области рассылаются везде. Везде. Во все СМИ.
— За некоторыми исключениями. Нас даже в списке адресов нет.
— Не может этого быть.
— Может…
— Ну, тогда, значит, вы их как-то получаете другим путем. Но мы же не препятствуем вашему получению другими путями…
— Очень интересно, каким образом вы могли бы этому препятствовать…
— Никаким. Вот поэтому я и говорю — не препятствуем… Абсолютно… А «Брянское время», «Брянский перекресток», «Брянские факты», «Будни»… Ну, вот эти вот газеты. Мы везде их приглашаем. Другой вопрос, что «Брянские факты» не приходят. Ни разу еще не приходили. «Брянский перекресток» приходит. Даже вот в своем последнем иске Малашенко так и написал, что он основывается на диктофонной записи Эрика Зятева… Везде. И вы же отлично знаете, что даже на Дельфийские игры «Брянский перекресток», «Брянское время» и «Брянские факты» приглашались. Но они не пришли.
— И сколько до этого было мероприятий , на которые их не приглашали?
— Ну, давайте так тогда… Так и хочется обратиться…
— Обратитесь…
— К посетителям интернета…
— Обратитесь…
— Что есть газеты, допустим, как «Брянский перекресток», в которых нет статей, которые вообще б положительно писали о Ло…, об области. Вот если хотя бы одна газета на сегодняшний день… Это сорок девять, наверное, номеров или сколько там их? И мне найдут хотя бы в одной газете что-то положительное о Лодкине и отрицательное о Денине или о Руденке… Им сто рублей тогда дам.
— Дешево же вы цените, однако, такую положительную информацию…
— Нет, хотя бы что-то положительное… То есть эта газета — целенаправленная. Или же взять даже «Брянское время». В последних газетах, там… я не знаю, остался ли кто-то из журналистов или нет, потому что везде — Чалиян, Чалиян, Чалиян… Вот в последнем «Брянском времени», там восемь заметок Чалиян. В предыдущей — где-то семь. Ну-у-у-у… Одна Чалиян. А когда о Дельфийских играх писали, так это… Ну, вы же сами знаете. Неужели там ничего положительного не было? Но написано в «Брянском времени» о Дельфийских играх, как о чем-то очень плохом. И вы сами согласны вот с той статьей или нет?
— С какой? В «Брянском времени»?
— В «Брянском времени». Да. Все замечательно было, были аккредитованы… И так далее…
— Не во всем…
— Ну, нельзя же так. Ну, тем более даже… Это не связано было с областной администрацией. Но это связано было с городом. Ну, хотя бы город хорошо показать, область хорошо показать… Ну, Дельфийские игры… Нет. Не получается. А почему? А потому, что там руководитель — Шерман. Он не пропустит просто эту статью. Просто другую положительную статью не пропустит. И авторам приходится или же писать плохо, или никак не писать. И печатают одну Чалиян (очень убедительно сказано)… Ну, «Брянские факты» я вообще не буду говорить. Там руководитель Пронин. Он сам, наверное, пишет, сам задает себе вопросы, сам отвечает. Хотя газета пользуется популярностью. Быстрей всего из-за дешевизны своей. Ну, имею в виду, журналист ни один не пришел. Сколько бы мы ни просили. То есть, не приглашали. И «Город_24» тоже пишет все, что хочет. Причем не старается отвечать за свои слова. Я не имею в виду тех авторов, которых он печатает. Виткевича, допустим, Комогорцеву и других… Малашенко… А даже за свои слова.
— Малашенко интервью мы не давали…
— Не было? Странно… Значит, другие были. Ну, Руденок был? Был.
— Да.
— Ну. Руденок был. То же самое…
— Вся проблема в том, что с этими людьми гораздо легче договориться об интервью, нежели… с кем-то иным.
— Да меня как-то не особо волнует, кто выступает. Чтобы выступали, просто правду говорили. Ведь тот же Виткевич, он говорил, что…
— Он говорит правду со своей точки зрения. Каждый имеет право на свою точку зрения. Он сказал так, как он считал.
— Но незнание закона не освобождает от ответственности.
— И только человек, имеющий иную точку зрения, может эту другую точку зрения высказать.
— Но ведь незнание закона не освобождает от ответственности? Не освобождает.
— Какой в данном случае Николай Николаевич нарушил закон?
— Закон, что он в газете не прочитал, что конкурс объявлялся, а сказал, что конкурсы не объявляются. Это все равно, что… мне то же самое сказать: да, наверное, ну, со словом «наверное», там все — недалекие люди. Кто печатается в «Городе_24». Это тоже получается…
— Это ваше право.
— Это ж тоже получается…
— Естественно, ничего. Вы высказали свое мнение. Только и всего.
— Но это же неправда. Так зачем тогда вот это печатать. Вы, может быть, и мои все слова напечатаете. Но я сразу говорю — это неправда.
— Естественно. Я обещала вам дословное интервью. И я сделаю дословное интервью.
— Но это же неправда. А зачем неправду печатать?
— Человек, который отвечал на этот вопрос, считает что это — правда. Возможно, у него есть какие-то свои мотивы, чтобы так считать.
(шуршание бумаг, тяжелый вздох…) — Или вот, допустим. Ну, не знает он, с кем встречался, Виткевич, я имею в виду, не знает, с кем встречался Лодкин. И когда приехал Чубайс, что он говорит? За много лет Лодкин получил доступ к государственному деятелю такого ранга. Первый раз. Ведь это говорит о его (пауза в попытках подобрать слово) малограмотности, можно так сказать. Он не смотрит телевизор, не читает газет. Что Лодкин встречался и с Путиным, допустим. И беседовал с ним сорок минут. Лично. (очередной тяжкий вздох) Ну, и с другими политическими деятелями. И экономическими.
— Тем не менее, вы знаете, Александр Сергеевич, ведь все это можно достаточно легко опровергнуть. В одном интервью. Которое вы же нам обещали организовать. Но так и не организовали. А тем не менее, Юрий Евгеньевич всегда и во всеуслышание говорит, что он любит отвечать на каверзные вопросы, потому что на каждый каверзный вопрос у него есть каверзный ответ. Такое впечатление, что вы его просто тщательно скрываете… От каверзных вопросов.
— Юрия Евгеньевича никто не скрывает (смешок). Никто не скрывает. Просто я на данный момент…
— Просто вся беда в том, что с остальными людьми можно договориться и достаточно легко договориться. А Юрий Евгеньевич у нас человек, доступ к которому у нас катастрофически забаррикадирован.
— Не доступ. А сильно занят. Он отвечает за область (убеждающе-менторским тоном). В отличие от Денина, например.
— А Поляков отвечает за город.
— Поляков — за город. А Комогорцева ни за что не отвечает.
— Однако же с ним очень легко договориться об интервью. Валерий Иванович находит время для беседы.
— Ну, город — это не область. Поменьше. Люди, которые ни за что не отвечают, с ними можно в любой момент договориться. Вот, как, например, с Андреем Пономаревым. Когда его не встретишь, вот мне журналист говорил один, стоит только позвонить, — о, пожалуйста, приходите! Ну а что? Он ни за что не отвечает, ему только говорить и говорить… Малашенко сейчас. Подойдите к Малашенко, он тоже ни за что не отвечает. (весьма убедительно) Не, ну сейчас он народный контролер, он, наверное, все-таки что-то контролирует. Потому что у нас выплату пенсий контролирует Денин со своей партией. Электроэнергию контролирует Руденок со своей партией. Ну, а Малашенко, как народный контролер, или же тоже что-то контролирует, или же контролирует, как контролирует Руденок и как контролирует (смешок) Денин. Поэтому их и свободно можно интервьюировать. Им просто делать нечего…
— Возвращаясь к вопросу о занятости, возникает тогда один вопрос: Александр Сергеевич, а что тогда делают заместители губернатора по различным вопросам, если Юрию Евгеньевичу приходится в одиночку контролировать всю область?
— Не контролировать, а руководить.
— Руководить… А что тогда делают его помощники? Первые, вторые и прочие многочисленные? Ведь есть помощники и по социальным вопросам, и по экономическим вопросам, и по бюджету и еще по чему-то…
— Ну, функциональные обязанности я не стану перечислять. Каждого помощник, а…
— Дело не в функциональных обязанностях! Если есть аппарат, аппарат должен работать! Губернатор должен контролировать работу аппарата!
— Не контролировать, я еще раз говорю. Он руководит работой аппарата. Руководит работой администрации. Контролирует у нас один – Малашенко (весело так…). И все.
— То есть, получается, аппарат требует каждоминутного руководства?
— Ну, почему? У каждого руководителя или заместителя, допустим, начальника управления, есть функциональные обязанности. Он их выполняет. Но выполняет тактические задачи. А стратегические задачи как раз… и руководит над выполнением стратегических задач губернатор. Поэтому, ну, действительно, у него нет времени. Легче встретиться, вот, допустим, со мной. С любым специалистом. Это легче, потому что у них побольше свободного времени… — Остается тогда один вопрос: почему у Юрия Евгеньевича хватает времени, чтобы встречаться с ГТРК или «Брянским рабочим» тем же самым… Потому что он рядом находится? Или потому, что они все пишут правильными словами?
— Не-е-ет… Они не пишут правильными словами. Они пишут правду. Это большая разница. Правильные слова и у вас. Ну, а правдивы они или нет — это как вы их поставите. На строчку. Задают и каверзные вопросы. Но из… Ну, представьте (тяжелый вздох), шесть телекомпаний, шесть радиостанций, сто четырнадцать областных газет, двадцать восемь районных… Отбрасываем районные. Районные фактически только на пресс-конференции приезжают. И если бы каждый корреспондент, когда захотел, тогда и встретился с губернатором…
— Извините, Александр Сергеевич, мы ведь не просили, когда мы захотим, мы просили, когда у Юрия Евгеньевича будет время. И вы обещали найти такое время. И вы же потом начали ставить условия.
— Нет, я обещал найти время…
— А как же…
— Я обещал найти время.
— Мужское слово, и т.д., и. т.п.
— Я обещал найти время. Как мужское слово… Мужское слово у нас одинаково.
— Аа-а-а… Каждый хозяин своему слову — захотел — дал, захотел — взял…
— Я просто не нашел времени.
— Вы не нашли или губернатор не нашел времени, чтобы с нами пообщаться? Или все-таки справедливо было утверждение, что губернатор даже не знает о том, что мы у него хотели взять интервью?
— Знал он или не знал — я не могу ответить за губернатора. Я просто в распорядке дня работы губернатора не нашел времени, чтобы встретиться… Чтобы он встретился с вами.
— А может, вы бы у него спросили? Вдруг он бы нашел время? Его распорядок дня — захотел — нашел время, захотел — не нашел…
— По таким мелочам мне не хочется беспокоить губернатора… Дело в том, что это… ну… мелочи… «Город_24» — это газета — однодневка, можно так сказать. Один раз… Один день сайт повисел и стерся. И после этого, допустим, после интервью, вот даже после моего интервью может долго-долго еще писаться в этой газете-однодневке каждый раз обсуждение моего интервью. Вот точно также как сейчас обсуждаем мы интервью предыдущих участников бесед или там выступлений.
— Это ваше право — обсуждать чьи-то интервью. Как правило, люди, которые дают интервью, они чужие интервью не обсуждают.
— Так нет, я поэтому и даю это интервью, чтобы обсудить чужие интервью о лжи их. Тот же Витенко (имелся в виду, судя по всему, Николай Виткевич) говорил, что цвета не имеет вранье, кажется, так он сказал. Или ложь (закончилась кассета).. они же даже сами себя критикуют. Своих же соотечественников.
— Здоровая критика еще никому не мешала.
— Здоровая! Она отличается от больной критики. Больная — это когда человек болен и начинает рассуждать. Ну, оно сразу видно…
— Александр Сергеевич, вы случайно не медик по образованию?
— Нет. Я психолог.
— По образованию? Или по зову сердца?
— Нет, по дополнительному образованию. Можно так сказать.
— Вы, кстати, как-то в телефонном разговоре поставили нам в упрек, что писать-то мы пишем, а журналистского образования у нас ни у кого нет. А ваше образование соответствует занимаемой должности?
— Да.
— А кто вы по образованию?
— У меня два образования. Первоначально это высшее военное образование как военного. Гражданское — инженер по радиоэлектронике. И второе образование — это высшее военное образование педагога и психолога. Поэтому, ну… наверное, соответствует. Потому что здесь не только информационная, но и аналитическая работа.
— Педагог-аналитик — это да… Звучит.
— Психолог. Психолог…
— Поэтому вы судите с точки зрения психологии? Вообще-то термины у вас больше психиатрические, а не психологические…
— Ну, я от медицины далёк.
— В частности, от психиатрии, да?
— Да…
— Что касается образования, так в Брянске нет практически ни одного журналиста с журналистским образованием.
— Есть.
— Я имею в виду молодых журналистов.
— Молодых — да.
— У нас осталось-то раз-два и нету тех, которые — ух!
— Ну, дело только то, что они тратят свое образование только на критику. На выискивание и описание плохого. А так в принципе-то они как журналисты грамотные специалисты.
— То есть, вы считаете, что если журналист занимается критикой, то он тратит журналистское образование зря?
— Нет. Опять же вернемся так… Есть критика, и есть критиканство. Есть критика для того, чтобы исправить положение дел, и есть критика с примесью желчи. Это большая разница. Вот, журналисты Чалиян, Кострыкин допустим… Хорошие журналисты. Но найдите хотя бы одну статью, которая бы учила людей Брянщины чему-то хорошему. Только критика. Или же рассказывала о хороших людях на Брянщине. У нас чествование скоро будет людей, которые получили государственные награды. Ни про одного из них (сказано с особым ударением) не будет хороших статей.
— А кого будут чествовать?
— Врачей, учителей.
— Много народу?
— Да.
— А сколько?
— Двенадцать.
— А кто?
— По фамилиям я не буду перечислять, чтобы не опережать…
— А когда будет чествование?
— Кажется, пятого или шестого ноября…
— Перед праздником?
— Угу. (длительная пауза, сопровождаемая копанием в бумагах и тяжким вздохом)
— А Афанасьева будут чествовать?
— Не знаю даже…
— Вы не знаете или не говорите?
— Не знаю… (смешок)
— Плохо.
— Ну, я же не могу все знать. (еще один смешок, более кокетливый)
— А должны.
— Если бы я все знал, я бы уже…
— Но вы же начальник информационно-аналитического управления! Вы должны все знать.
— Я единственное скажу вам, что вот все у нас знает, это губернатор.
— Вообще все?
— Вообще все. Порой даже поражаешься этому. В отличие от всех других. И претендентов на кресло губернатора, и просто политиков.
— Но ведь никто не знает, что знают претенденты на кресло губернатора. Может, они знают и молчат?
— Да-а-а… нет. …. Не знают они. Это я с уверенностью скажу.
— Откуда уверенность?
— Ну, одни разбираются в экономике, другие разбираются в сельском хозяйстве, третьи в производстве разбираются. Но чтобы во всем разбираться… Может быть, и в 93-м году и Юрий Евгеньевич во всем не разбирался. Но сейчас он разбирается во всех отраслях области.
— Вот видите, все приходит со временем…
— Да.
— В конце концов, если губернатор сменится, он тоже потом будет все знать. Когда побудет губернатором.
— Если губернатор сменится, то другой человек будет… Столько много дров наломает и копий, что жителям будет очень тяжело. Просто…
— А сейчас легко?
— Сейчас… А кому сейчас легко? Могу так ответить.
— Тогда какая разница?
— Никакой. Ни миллионеру, ни… Ну, может быть, бомжу легко?
— Холодно.
— Устра-а-аиваются как-то. Палатки ставят (со знанием дела). Но он ни о чем не думают, ему ничего не надо. Поэтому они и на работу не стремятся устраиваться.
— Так у нас не так много вроде бы вакансий, которые можно предложить кому-то…
— Да вот даже на трехтысячную работу (sic!!!)…
— Но ведь бомжа вы тоже не возьмете. На трехтысячную-то работу.
— Нет.
— Ну, вот видите!
— Ну, как вот в этом году, например, для Володарского района нужен был газонокосильщик. Там вообще образования не надо было! Просто зарплата у него полторы тысячи. Никто не пошел!
— А может, не там искали?
— Объявления давали в газетах!
— А бомжи газет не читают.
— Может быть… Надо было дать в интернете.
— А почему бы и нет?
— Тот, кто имеет интернет или имеет доступ к нему, уж точно газонокосильщиком не пошел бы. Не понравилось бы…
— А доступ к интернету, между прочим, не так дорого стоит… На переговорном пункте…
— Кстати, вот даже о зарплатах. Недавно, кажется, в какой-то газете напечатали, что зарплаты у нас большие. Причем почему-то все думают, по двум, по трем, по четырем ведомостям. Ну, вот я ж предлагал устроиться на работу той же Насте Самоторовой. Многим журналистам. Ко мне в управление. Как узнают про зарплату, что она маленькая — и не хотят идти. Вот, поэтому…
— Я как раз вот хотела задать вопрос относительно занятости губернатора руководством области. Александр Сергеевич, чем можно мотивировать то, что с Оненко такая проблема получилась… С газификацией. За что ему строгий выговор был вынесен. Это что, помощники губернаторские «не догоняют»? Или как?
— Да.
— Тогда почему их не убрать?
— Убирают.
— Почему их не заменяют?
— Заменят. Фамилии назвать, кого заменят?
— Назовите.
— Нет, сейчас не… просто. Да, уберут и заменят. Просто они сейчас… Ведь у нас законодательные коллизии такие есть, что фактически не уволить.
— Почему?
— Если человек болеет, нельзя уволить. Так же?
— Но если человек не справляется со своими обязанностями?
— Но пока он на бюллетене, его нельзя уволить? Да. Так вот, понимаете, я удивляюсь, как можно так вот быть здоровым, а потом месяц, два, три болеть.
— А как вообще получается, что доходит до такой ситуации? То есть пока не всплывет какое-то суперкрупное нарушение, человек исполняет обязанности, нормально, что-то предпринимает, что-то делает, что-то подписывает ведь наверняка.
— Не знаю… Я могу только судить о своем управлении. Ну… Правдиво. А так… Насчет других управлений, департаментов… Ну, допустим, здравоохранения, культуры там… Я могу только слухами пользоваться.
— Что интересует, так это сам факт. Это ведь чей-то прокол наверняка?
— Да. Прокол.
— Чей?
— Есть конкретный человек, который допустил ошибку. Ошибку. И за которую он понесет наказание. Уголовное это или же не уголовное дело — это решит суд и следствие. Если будет следствие… И так далее. Ну, просто найдена ошибка. Очень сильная и плохая.
— Если бы она не была такой «сильной и плохой», не стала бы таким громким событием.
— Ну, ошибаются. И министры ошибаются. И бывают еще громче события. Не ошибается, тот, в принципе, кто не работает. И я ошибаюсь.
— Вопрос такой напрашивается… Судя по тому, что вас должны переставить на какую-то другую должность, это что, следствие какой-то ошибки?
— Меня (очень правдоподобное изумление)?!!
— Вы же сами говорили, что будут некие перестановки в управлении, что вы, скорее всего, с этой должности уйдете на другую…
— Ну-у-у-у… Я такого не говорил.
— Эх, не было у меня тогда диктофона, когда вы это говорили…
— Во всяком случае, я не помню, чтоб такое говорил.
— Да? То есть вы гарантировано пробудете на своей должности?
— Нет. Так гарантировать я не могу. Ведь существует еще пресса. Существует «Город_24» (кокетливый такой смешок), который может написать губернатору, что я очень плохой… Вот и придется и…
— Александр Сергеевич, поймите, «плохой-хороший» — это определения детские…
— Мне просто не хотелось бы, чтобы меня двигали, можно так сказать, вверх, как ненужного. Вот у Стаднюка есть такое произведение, когда человек как ненужный, и вот, чтобы от него избавиться, двигают вверх. Выше, выше, выше… И, в конце концов, так его задвигали, что он пришел к ним же, но уже начальником. Так вот, чтобы по этой причине меня двигали вверх, мне не хотелось бы. Лучше пускай я на своем месте буду исполнять свои обязанности.
— И как, взаимодействие с прессой так и будет продолжаться? При разделении на хороших и плохих, на правильных и неправильных?
— Я еще раз говорю… Ну, вот, получается, что я только не приглашал на последние мероприятия. Я имею в виду журналистов «Город_24». Ну, посмотрите, вот, с июля месяца у меня постоянно в списках у меня значатся вся пресса…
— Если не значится хотя бы одно средство массовой информации, то уже не вся пресса.
— Ну, сто четырнадцать газет я не могу каждый раз приглашать. Это просто… у меня нет возможности.
— Ну почему же? Ведь не факт, что все 114 придут? Придет тот, кто считает, что ему это нужно. А приглашать в любом случае нужно всех. То есть принцип избранности в этой ситуации… глаза колет.
— Принцип избранности есть только в одном. Пишите правду. И больше ничего. Тогда…
— Правду, которая…
— Существует.
— Вас устраивает?
— Нет. Нет. Нет. Просто правду. Если что-то неясно, какой-то вопрос неясен… (К сожалению, в этот момент А.С. Глота вызвали «в верха», так что разговор остался незавершенным…) © ИА «Город_24»
Фото: Александр Глот в 2015 году на посту главы Бежицкого района Брянска
